Своё первое интервью Татьяна Булгарина сделала с Олегом Шукайловым (фото Сергея Ярлыкова). 

Глядя на Татьяну Булгарину, трудно себе представить, что двадцатилетней девчонкой она командовала ротой десантной разведки в Афганистане. Выйти живой из пекла войны ей помогла спортивная подготовка: в разные годы она освоила два десятка разных видов спорта, от художественной гимнастики до рукопашного боя. Однако, на вопрос: «Какой вам ближе всего по духу?», не задумываясь, отвечает: «регби», которым не занималась никогда. 

НАША СПРАВКА   

Татьяна БУЛГАРИНА

Родилась 20 сентября 1958 года в Фергане.

Мастер спорта по художественной гимнастике. Серебряный призёр первенства СССР 1970 года среди девушек. Чемпионка Узбекистана 1973 и 1974 годов.

С 1977-го по 1980-й год проходила военную службу в Демократической республике Афганистан. Гвардии старший лейтенант в отставке. Имеет восемь боевых наград.

Пробовала себя в спортивной журналистике. Награждена дипломом Российской профессиональной лиги панкратиона: «за наиболее профессиональное и откровенное освещение международного турнира «Красноярский Абсолют».

После возвращения из госпиталя. Cнег в Фергане - дело необычное  (декабрь 1980 года).  

Червяк в яблоке    

- Татьяна Анатольевна, откуда у вас такая спортивная универсальность?

- Наверное, от отца. Мой папа был вратарём футбольной команды ферганского нефтеперегонного завода, любил скалолазание, мотоспорт. Он научил меня плавать, стрелять из «воздушки», не бояться высоты и скорости. Он впервые рассказал мне о регби, а в художественную гимнастику я попала случайно. В Узбекистане, этот вид спорта вообще не был развит. В восточных традициях – закрытость женщины, многие, даже в советское время, носили паранджу, и далеко не каждая рисковала выйти в купальнике. Первую группу девочек в середине 60-х годов у нас, в Фергане, стал набирать Станислав Овсянников. Он был нашим соседом и предложил маме отдать меня в эту группу.

- Вы часто встречали мужчин, тренеров по художественной гимнастике? 

- Одного – в Казахстане, одного – в Москве… Всё.

- Странно, когда мужчина берётся за чисто женский вид спорта?

- Понимаю ваш намёк, но дело – не в этом. У Станислава Федоровича была дочь, которая умерла в раннем детстве. Скорее всего, он отдавал нам то, чему хотел научить её. И потом, моё глубокое убеждение: мужчина способен лучше понять женщину и помочь ей открыть внутренний мир. Он не видит в своей воспитаннице соперницу, как женщина-тренер.

- Чем вас привлекла художественная гимнастика?

- В детском возрасте ярче воспринимаешь красоту. Станислав Фёдорович учил нас  выражать восторг красотой в пластике, жестах, мимике. Я могла почувствовать себя птицей, облаком, снежинкой… Очень долго не удавалось выразить состояние яблока, внутри которого находится червь. А когда получилось, тренер попросил выразить состояние червяка, находящегося в яблоке.

- И каково чувствовать себя червяком в яблоке?

- Это тупое существо. Его не волнует чужая боль. Он делает своё дело, и достаточно целеустремлённо, а нам часто не хватает это целеустремлённости.

Она и в Красноярске выращивает под окнами цветы.

Игра в войнушку    

- Вы помните, где и когда добились первых успехов?

 - Успех – это когда удавалось выразить то, что хотелось, а где и когда – неважно. Однажды, после соревнований, Станислав Фёдорович обнял меня и спросил: «Ты хоть поняла, что завоевала свою первую золотую медаль?»

- Ну, хотя бы свой самый громкий успех запомнили?

- Помню бурные аплодисменты, море цветов, улыбок, и душа поднимается, как на воздушном шаре.

- По вашим словам, спорт – сплошной праздник, и не было изнурительных тренировок?

- Были, ещё какие! У нас тогда только строился спортивный зал. Не получается кувырок, выполняешь его по десять-двадцать раз подряд на солнце. А вы представляете, какая жара в Узбекистане? Кончается тренировка, чувствуешь себя жареным пирогом в духовке. Хочется чего-нибудь вкусненького, а нельзя – диета…

- Век гимнасток короток. Чем вы заполнили пустоту, когда завершили спортивную карьеру?

- У меня не было пустоты: я училась в военизированном классе, и каждый день у нас проходили уроки военно-спортивной подготовки. Ежедневные стрельбы, обучение рукопашному бою, марш-броски в противогазах, начиная с двадцати минут до полутора часов. Изучение техники и тактики боя. С пятого класса по три-четыре дня в неделю мы жили в казармах, с десятого начали прыгать с парашютом. Что ещё было? Ориентирование на местности, радиоспорт,  бег с препятствиями, прыжки с шестом. Только мы учились прыгать не в высоту, а в длину. Это помогает оставлять меньше следов и преодолевать горные реки.

- Есть классы с математическим и гуманитарным уклоном, а откуда взялся военно-спортивный уклон?

- В пятом классе к нам пришёл майор Жбанов и сказал: «Вы плохо себя ведёте, но маленькие пакости могут делать маленькие люди. Я хочу вам предложить большое дело», и поделился своей идеей создать класс с военным уклоном. Мы слушали его, открыв рот, и все согласились учиться в этом классе. Меж собой мы стали называть своё новое обучение игрой в войнушку.

С племянницей, сыном и мамой (Фергана, 1988 год).

Средство от сумасшествия   

- Как «войнушка» превратилась в настоящую войну?

- Через год, после окончания школы, нас собрали в «красном уголке» и сказали, что в Афганистане идут волнения. Надо наладить мирную жизнь, помочь в строительстве, перевезти гуманитарную помощь…

- Началом войны в Афганистане принято считать штурм замка Амина.

- К моменту штурма, мы уже провели в Афганистане почти два года, а война началась ещё раньше: в начале 70-х. Просто, после штурма, уже было невозможно скрывать её.

- Какая задача была вам поставлена сразу по прибытии?

- Охранять территорию, по которой шла гуманитарная помощь для местных жителей, техника и пополнение для наших войск.

- Понятно, что для душманов вы были врагами, а как воспринимали вас мирные жители?

- Они панически боялись нас. Для них мы были «неверными». Практически все дехкане голодали, но многие боялись брать гуманитарную помощь. В Узбекистане советская власть была 70 лет, и всё равно большинство узбеков продолжали жить по законам, прописанным в Коране. А что говорить про афганцев?! Уже через полгода стало ясно, что нам не сменить их уклада жизни, который формировался веками. Нужно было немедленно выводить войска и прекращать бессмысленное кровопролитие. Я несколько раз писала об этом рапорты, но никакой реакции сверху не последовало.

.- Сколько времени продолжалась ваша служба в Афганистане?

- Два года и три месяца.

- Как вам, молодой девчонке, удалось не сойти с ума?

- Были периоды, когда я упивалась вусмерть, но быстро поняла: это – не моё. Помогло спортивное прошлое. Я старалась остаться одна и выхлестнуть накопившийся негатив. Бросала камни, поднималась по скалам, плыла против течения бьющего артезиана…  В общем, выматывала себя физически.

С ветераном красноярского регби Сергеем Сивченко на стадионе "Красный Яр" (фото Екатерины Шатило).

Три процента в день    

- Как получилось, что вы стали командиром десантной разведроты?

- Когда «духи» убили нашего командира Валеру Алпатова, пришёл приказ о моём назначении.

- И мужчины не возмущались?

- Меня не воспринимали женщиной.

- Неужели никто не приставал?

- Пусть бы кто попробовал!

- А самой не хотелось почувствовать себя женщиной?

- Не до этого было.

- А до чего?

- Многое приходилось делать: и «духов» ликвидировать, и сопли «желторотикам» подтирать.

- А что чаще?

- Пресекать панику и поддерживать дисциплину.

- Не расстреливали паникёров?

- Что вы? Они же – как напуганные дети. В крайнем случае, могла встряхнуть кулаком, но обычно хватало слов.

- Что вы считали для себя самым главным на войне?

- Учить выживанию неподготовленных мальчишек. Объяснять, как нужно ходить, чтобы не подорваться на мине и не подставиться снайперу, что делать при неожиданной встрече с врагом. У нас была норма смертности: три процента в день. Иногда удавалось никого не потерять за две недели. Однажды наш взвод обложили с трёх сторон. Пришлось уходить по скалам. Метров шестьдесят по открытой местности. По нам непрерывно палили, но бог миловал, получили только мелкие ранения. Все пятеро добрались до укрытия. Наверное, у меня очень хороший ангел-хранитель. В Афганистане служил весь наш класс, все 45 мальчишек и девчонок. Живыми вернулись трое. Паша Бабашин погиб уже в Чечне.

Хочешь быть первым – учись

- Как для вас закончилась война?

- Однажды, после выполнения боевого задания, схватил приступ аппендицита. Операция прошла прямо в ущелье, благо с нами был врач. Напоил меня спиртом и вскрыл штык-ножом... Пока лежала в госпитале, роту бросили на ликвидацию склада оружия. Почти все ребята погибли. Мне тоже прислали домой похоронку, так что вернулась, после собственных похорон. Никаких известий из госпиталя я не давала, и когда приехала домой, поначалу не могла понять, почему меня встретили, как чумную… Памятник решили не трогать. Так он и стоит с датой моего рождения и «смерти».

- Существует поверье: если человека «похоронили» при жизни, ему уготована долгая жизнь, а тяжело ли было возвращаться к мирной жизни?

- Сложно. Никто не помогал адаптироваться к новой жизни. Выживали, кто как мог. В казарму меня уже не тянуло, а перебирать бумажки на «гражданке» я не смогла. Наверное, тогда во мне проснулась женщина. Я пошла работать в детский сад, и, вместе с детьми, стала заново открывать красоту жизни. Сквозь чёрно-пепельный туман афганских воспоминаний,  у меня стали пробиваться краски жизни. Слушая, вместе с детьми, пение птиц, я перестала в них улавливать приближение людей…

- Чему вы стремились научить детей?

- Прежде всего, самостоятельности. Я учила их разводить костёр, готовить пищу, не теряться, потерявшись в лесу, и вообще, быть полезным самому себе, но, при этом не наносить вреда другим: ни людям, ни природе. Нужна тебе ветка для костра – найти сухую, не ломай то, что всё равно не будет гореть… Ещё я учила детей умению проигрывать. Не срывать зло на других, не ругаться, не драться, а пустить свою энергию на полезное дело. Хочешь быть первым – учись, тренируйся.

- Спортом уже не занимались?

- Каждое утро бегала по 3-4 км, стреляла в тире, любила крутить сальто на брусьях, до рождения сына увлекалась дельтапланеризмом...

Новый взгляд на регби  

- Как произошло ваше знакомство с регби?

- Это случилось очень давно. Было мне тогда, наверное, три года. Мы жили напротив стадиона «Старый Нефтяник». Я гуляла с папой во дворе, когда прямо к моим ногам выкатился овальный мяч. Я спросила: «Папа, как таким мячом играть в футбол?», отец ответил: «Им играют в регби» и рассказал мне, что это такое.   

- Вы часто смотрели регби в Фергане?

- Стадион был рядышком, через дорогу, и когда была возможность, мы с ребятами бегали туда, но в памяти остались всего две-три игры. Я уже не помню, какие тогда играли команды. Для меня это было неважно, интересна была сама игра. Мне хотелось понять её смысл, разобраться, почему нужно играть руками, а не ногами, как в футболе? Однажды мы подошли к тренеру одной из команд, стали задавать вопросы. Он пытался нам что-то объяснить, но поверхностно, общими словами. Мы даже пытались спорить с ним: почему занос мяча оценивается выше, ведь попасть в ворота сложнее? Он объяснял, что занести тяжелее, чем забить.

- Сами не пробовали играть?

- Была такая мысль, но мы не смогли найти овальный мяч. Ходили по магазинам, спрашивали, нигде такого не было.

- А поиграть футбольным мячом?

- У нас даже мысли такой не было. Раз положено играть овальным, значит можно только овальным, и никаким другим.  

- Ваш переезд в Красноярск совпал с началом «золотой» эпохи «Красного Яра». 

- Слышать об этом я, конечно, слышала, но тогда было не до регби. Жила на окраине, далеко от регбийных стадионов, у меня был маленький сын и ждала рождения дочери. Я начала ходить на регби, когда ей исполнилось 4 года, и где-то в 1996-97 году  второй раз открыла его для себя.

- Что вы увидели нового?

- В 13-14 лет я думала, что регби – очень жестокая игра: кровавая, мужицкая, а тут  увидела в ней не жестокость, а жёсткость и большую взаимопомощь. Я сразу начала болеть за «Сибтяжмаш».

- Почему? Ведь «Красный Яр» тогда был сильнее.

- Может быть, поэтому и начала. «Сибтяжмаш» не прогибался перед авторитетами, а с другой стороны, регбисты не позволяли себе высокомерного отношения к «чайникам». Иногда я подходила к ним, задавала вопросы. Наверное, мои вопросы были глупыми, но мне терпеливо разъясняли, что, да как. Я чувствовала большую объединённость этой команды,  чего не видела тогда у «Красного Яра».

Каждый человек интересен

- Как вы пришли в спортивную журналистику?

- Знакомому журналисту заказали статью о панкратионе, и он попросил помочь ему разобраться в этом виде спорта. Когда статья уже была готова, он спросил: «А как бы написала ты?» Я стала рассказывать, а он записал и опубликовал под моей фамилией, хотя фактически это была его работа. Когда начал выходить «Краевой вестник», мне предложили освещать в ней регбийные события. К сожалению, просуществовала эта газета недолго.       

- В «Краевом вестнике» вышла статья, в которой вы утверждали, что регби  больше других видов спорта соответствует русскому характеру. Почему же в Англии оно появилось раньше, чем у нас?    

- Смотря, как считать? У них появление регби считают с момента, когда 16-летний мальчишка схватил мяч руками, и начал отстаивать своё право, играть руками, а у нас – со дня показательной игры на Спартакиаде народов СССР, хотя известно, что в России играли в регби задолго до этого. В Англии Вебба Уэллиса канонизировали и сделали национальным героем, а у нас не могут вспомнить, кто выиграл, в матче 90-летней давности, с которого начали отсчёт регби. Игры, напоминающие современное регби, появились на Руси раньше, чем в Англии.  

- А как вы думаете, сколько лет русскому регби?

- По моим ощущениям, не меньше трех веков.

- У вас была целая серия интересных публикаций. Почему вы перестали писать?

- Газет «Честь и Родина», «Вечерний Красноярск» и «Краевой вестник», в которых публиковали мои статьи, уже нет.

- Но есть специализированный журнал «ПроРегби».

- Мне никто не предлагал. Там и без меня хватает, кому писать.

- А если будет предложение, о чём бы вы могли написать?

- Скорее – о ком. Мой любимый регбист – Александр Янюшкин, но с ним уже сделано много разных интервью. Думаю, Америки в разговоре с ним я не открою. Интересный человек – Рашид Бикбов. Я слышала от него несколько фраз, которые «зацепили» меня. Чувствуется, что этот человек живёт регби.

- В Красноярске сейчас на подъёме женское регби.

- Из женщин – капитан «Красного Яра» Анастасия Рыбакова.

- Своё единственное интервью вы посвятили игроку, а ныне тренру «Красного Яра» Олегу Шукайлову. Теперь не прочь побеседовать с «яровцами» Бикбовым и Рыбаковой, и после этого  вы будете утверждать, что болеете за «Енисей-СТМ»?

- Из игроков «Енисея-СТМ» очень интересный человек – Юрий Баранов. Есть о чём поговорить с Антоном Рудым… В принципе, каждому есть, что сказать. Если помочь человеку раскрыться, интересное интервью можно сделать со многими.

 - Татьяна Анатольевна, вы прошли через многие виды спорта. Почему на первое место ставите регби?

- Регби напоминает мне фронтовую атаку: все вместе идут к единой цели. Это коллективный вид спорта, где игроки помогают друг другу. Одиночка может блеснуть в отдельных эпизодах, но чего-то серьёзного он здесь не добьётся.

Беседу вёл Евгений КУТАКОВ.